Он рассказал, как выживают и воюют наши бойцы в зоне спецоперации.
С начала спецоперации на Украине прошло уже два года. За это время в зоне боевых действий российские солдаты успели столкнуться с разными ситуациями: кто-то потерял друга, кто-то был ранен, кто-то оказался в окружении. Один из таких людей — кстовчанин Андрей Хвостов. За плечами у него — несколько командировок во второй Чеченской кампании и обычная жизнь: дом, работа, друзья. На СВО он ушел добровольцем в составе второй разведроты штурмового батальона БАРС 20 (боевой армейский резерв страны), получил несколько контузий, осколочные ранения, потерял товарищей и вернулся домой. В интервью «Землякам» он рассказал, почему пошел на спецоперацию, и что сложнее всего было пережить солдату в зоне боевых действий.
— Андрей Юрьевич, что заставило Вас пойти на СВО?
— Наше поколение с детского сада учили любить Родину. Как тут можно остаться в стороне? Я решил внести свой вклад, да и мое руководство в организации, в которой я работаю, поддержало меня.
СВО на нынешнем ее этапе больше подходит слово «война», поскольку по факту идет раскачивание Третьей мировой. Против нас и Европа воюет, короче, страны НАТО…… 53 страны. Мы всех, кто воевал против нас, называли «немцами» — вся техника у них в фашистских крестах.
А любая война — это боль и смерти. Зло с большой буквы. Когда ты видишь, как гибнут гражданские, особенно дети, которые недавно играли у дома. Наши деды всегда говорили: лишь бы не было войны. Жить под мирным небом — большое счастье. Поэтому хотелось бы, чтобы все это быстрее закончилось с определенными результатами: чтобы никаких угроз оттуда не было, никакие ракеты оттуда больше не прилетали.
— Наверное, некорректно сравнивать войны, но вот то, что было в Чечне, и то, что происходит сейчас на территории Украины, — сильно отличается?
— Эти конфликты невозможно сравнить. Чечня – тоже тяжело было, страшно, но не то, конечно, по сравнению с СВО. Сейчас все сложнее и страшнее из-за современного оружия и техники, которое способно поражать цели на расстоянии до нескольких сотен километров. После учебки нас направили в ЛНР, бились на позициях где-то около месяца. В начале июня нас перебросили на «вертушках» в ДНР, в эпицентр контрнаступа, это конечно что-то… было ощущение нереальности происходящего: будто это не по-настоящему со мной происходит, а во сне или кино снимают. «Немцы» не жалеют снарядов не только на технику, но даже на одного российского солдата. Кажется, что у них бесконечный запас боеприпасов и беспилотников. Большое спасибо танкистам, нас частенько выручали.
Потом штурм одного селения и также было самое большое разочарование в людях. Перед штурмом нас было 47 человек, а 25 убежали (500-е так называемые), оставив остальных на поле боя. Были потери и от «Бабы Яги» — это большой коптер. При поддержке «птичек» хохлы наводили артиллерию и танки, мы копали лисьи норы в окопах. Сдерживали контрнаступ как могли.
— Что было самым сложным?
— Очень сложно без воды, постоянно ее не хватает. И когда у тебя на глазах гибнут друзья. На День России в 2023 году бой шел пять дней. Меня еще там удивило — ночью по громкоговорителю фашисты ставили диск с плачем маленькой девочки и с немецким акцентом: «русский здавайся, тебя ждут дома». Тут конечно мы закипали.… От нашей роты остались в живых 18 человек.
— Здесь активно собирают гуманитарную помощь для наших солдат. Некоторые считают, что такое огромное количество носков, варежек, сапог бойцам и не нужно.
— Гуманитарная помощь очень важна. Представьте, солдаты месяц провели в боях, нормальной еды не видели. А в гумпомощи есть разнообразная вкусная еда, военная форма, маскхалаты, банные пренадлежности, чтобы в душ сходить.
А носки, нательное белье, резиновые сапоги и прочие вещи — это расходный материал, там все быстро приходит в негодность. То же самое со спальными мешками, кухней. Один прилет — и все, нет ничего.
Письма, особенно от детишек — это очень приятно. Мы видим, что о нас не забывают. Очень приятно было получать рисунки и поделки от детей. Нам присылали ангелочков, многие носили их с собой как талисман.
— Как вы жили? Как был обустроен ваш быт?
— Мы то здесь, то там, какой быт? Если находишься в расположении в тылу — то банька, картошка, мясо, стирка. А на передке в основном консервами обходились и БПшками, их, кстати, мышки тоже очень любят. Если есть рядом речка — уже хорошо, поскольку я на СВО был в теплое время года.
Когда брали какую-то деревню, комбат говорил — выбирайте дом, который можно занять. У нас база отдыха была в двадцати километрах от линии соприкосновения.
На ротации отдыха в ДНР прибыло к нам тогда пополнение: пришло 11 человек, их заселили в один дом. Нас градом окучили, в магазин попали, там детки были маленькие, лет 10, получили осколочные ранения, мы их вытащили, перевязали, отправили к медикам на машине. Осколки попали в бензовоз во время пути — у водителя руки и ноги оторвало, пассажир погиб. Машина загорелась, врезалась в дом и горел сутки наверно, куда мы заселили парней, а они пять минут назад ушли оружие получать, — вот что значит, повезло, но не всем. У них все сгорело — одежда, документы, но сами живы остались.
Безопасности нет ни на первой линии, ни на третьей. «Накрыть» может в любой момент, в окопе ты или на отдыхе.
— А какое было отношение местных к вам?
— По-разному. Мы постоянно помогали бабушкам, дедушкам: то тушенки, то сахара с чаем, конфетами угостим, то проводку в доме проведем. Некоторые как узнают, что меня Андрей зовут, сразу как-то отношение менялось: «о Андрейка», угощают клубникой, салом, соленьями. Но были и те, кто считал нас захватчиками, но говорили, что с нами все же лучше, потому что ВСУ могут расстрелять просто так. У одной бабушки так мужа расстреляли ВСУ, за то, что он был ветераном Великой Отечественной войны и вышел с орденами на улицу.
— Было страшно?
— Конечно. Самый страшный бой был на День семьи любви и верности 8 июля, там нас осталось 9 человек от группы. Нас направили в поле, между лесополок, сложный участок — приказали его держать. В тот день на нас «Хаймерсы» разве что не шли: были артиллерия, «птички», 120-е минометы и американские кассетные снаряды. По соседству в лесополке стояли дагестанские коллеги, у них был старенький танк — это помогло, потому что мы закрепиться и спрятаться не успели, нас стали атаковать.
В меня попало в первого — получил легкие осколочные ранения и контузию, я тогда был замыкающий группы из 20 человек.
Весь в земле, закопало меня знатно. От мин от танков научились укрываться, а от кассет вообще никак не увернуться. Один снаряд раскидывается на половину футбольного поля, и земля как будто начинает закипать. И так целый день сплошная арта и «птички»-камикадзе. Раненых и 200-х эвакуировали на стареньком танчике.
В боях быстро научились оказывать первую помощь, у каждого была с собой аптечка с двумя уколами сильного обезболивающего и перевязочным комплектом — бинты, жгуты.
— Когда вернулись домой после ранения и госпиталей, долго привыкали к мирной жизни?
— А я до сих пор как будто там. Друзья каждый день звонят, пишут. Дома поначалу очень сильно реагировал на громкие звуки, хлопки. Звякнет на кухне крышка — я падаю. Так что не только к войне сложно привыкнуть, но и к мирной жизни тоже, когда побываешь там.
— Расскажите про Ваши награды.
— За время СВО командир роты неоднократно представления писал, но пока еще ничего не пришло. А по Северному Кавказу первую медаль «За воинскую доблесть» получил из рук командующего группировкой войск, когда напротив Аргунского ущелья окружили банду Хаттаба и уничтожили. Мы взяли 26 пленных и одного связного. Мне тогда одному из роты медаль дали.
Но вообще не в наградах счастье и смысл всего. У нас была задача остановить наступление, и мы просто выполняли свое дело. У всех ребят на передовой боевой настрой. Все мечтают поскорее вернуться домой с победой.
Всем желаю добра и мира!
Беседовала Светлана Мальцева
gazeta@3em.ru
Фото Сергея Черняева и из архива героя
